За пять минут до Гражданской
Октябрь 1993 года мог иметь более печальные последствия
Неожиданно для себя ставший вначале губернатором, а затем одним из ключевых министров в правительстве Виктора Черномырдина, доктор геолого-минералогических наук Владимир Полеванов покинул высшие эшелоны власти, ничуть об этом не пожалев. В данном интервью ученый и предприниматель объяснил, насколько была предопределена попытка переворота в октябре-93, и рассказал о том, как разрушали Россию до и после этих событий.
– Противостояние Ельцина и Хасбулатова, приведшее к событиям октября 1993 года, в чем выражалось, если говорить предметно? И как вы оцениваете его спустя 25 лет?
– Это была абсолютно логичная ситуация, борьба за власть. Ближайший аналог – события с октября 1917-го по январь 1918-го, когда за власть боролись большевики и сторонники парламентаризма, Учредительное собрание. Ленин действовал решительно и системно: вначале были пулеметами разогнаны демонстрации рабочих, протестовавших против Октябрьской революции, затем была «речь» матроса Железняка в Учредительном собрании: «Караул устал».
После этого по сути началась Гражданская война. Аналогично и в 1993-м: президент Ельцин и парламент во главе с Хасбулатовым боролись за полную власть в стране. Пика ситуация достигла в апреле-мае. Я в то время работал председателем Геологического комитета в Амурской области и зачастую получал четыре взаимоисключающих распоряжения: от администрации президента, от Верховного совета, от Малого совета области, стоявшего на стороне Хасбулатова, и от губернатора, также поддерживавшего Верховный совет.
Можно было вообще ничего не делать, у меня на руках было документально подтвержденное право не работать и не у меня одного, думаю. Все, от кого зависело принятие решений, в той или иной степени заняли выжидательную позицию, страна оказалась парализованной. Но долго так продолжаться не могло.
Я, как и большинство граждан тогда, перспективы России связывал с Ельциным, к говорунам из Верховного совета никогда доверия не было. За что меня дважды увольняли в период, когда я работал главным геологом объединения «Амургеология», а затем уже в бытность председателем Геолкома постоянно третировали проверками – находить ничего не находили, но мешали сильно.
По сути тихая гражданская война без стрельбы тогда уже шла и превратиться в войну полномасштабную могла в любой момент. Помните, когда Руцкой из парламента призывал летчиков бомбить Кремль? Так он обращался конкретно к нашим амурским летчикам стратегической авиации.
С командиром авиабазы Руцкой служил в Афганистане, и в июле, когда он к нам прилетал как вице-президент, его главной целью было посещение именно этой дивизии. Окончательное размежевание конфликтующих сторон вызвал ельцинский указ № 1400, лишавший Верховный совет всех полномочий.
Тогда и глава обладминистрации Сурат, и председатель облсовета Белоногов выступили по телевидению с совместным обращением с призывом к армии выйти на улицу и подавить антиконституционный переворот. То есть в открытую призвали к гражданской войне.
– А как мог председатель Комитета по геологии, далеко не властной структуры, противостоять официальным руководителям области – все-таки весовые категории разные…
– СМИ тогда почти все были на стороне Ельцина, и областные журналисты бросились брать интервью у чиновников федерального уровня, а я к таковым относился. Прокуратура, ФСБ и прочие попрятались, не желая подставляться, и я оказался единственным, кто согласился выйти на телевидении с обращением к армии: не валять дурака, не слушать всяких говорунов, готовых ради сохранения власти затеять гражданскую войну, оставаться в казармах.
Выступление было замечено в Москве, и когда я в сентябре поехал в командировку в столицу, меня неожиданно вызвали в Кремль, где сообщили, что включают в число трех претендентов на губернаторские выборы. Думал, что я там для проформы, поскольку баллотировался и представитель президента в Амурской области, но вышло так, что после разгона парламента я стал губернатором.
– Насколько, на ваш взгляд, было оправданно именно силовое решение?
– На тот момент оно было закономерным и абсолютно правильным. Если бы эту опухоль не ликвидировали тогда, ситуация продолжала бы накаляться и гражданская война стала бы неизбежной. На территории России в 1918 году образовалось 108 независимых республик, вплоть до «красных чеченцев» и «белых чеченцев».
И в 1993-м мы гигантскими шагами шли к такому же варианту. Только это был бы уже развал страны, обладающей ядерным оружием, стратегическими бомбардировщиками и межконтинентальными ракетами. Напряжение было немыслимым. И я прекрасно понимал, что если мы проиграем, меня попросту расстреляют.
– Сожалея о развале Советского Союза, многие сейчас говорят: зря поддержали Ельцина, против него же выступали сторонники СССР. На ваш взгляд, были ли у Руцкого и Хасбулатова идеологические цели, желание уберечь Россию от экономического краха, видного невооруженным глазом?
– Это была исключительно борьба за власть, не более того. Ренессанса СССР точно бы не случилось, разве что в области репрессий можно было ожидать возвращения прошлого. Войдя в губернаторский кабинет впервые, я обнаружил целую кипу распоряжений Руцкого, в том числе и о квотах на смертную казнь: предлагалось подобрать пять человек из местных руководителей в области для включения в список на расстрел. Такие письма были разосланы во все регионы.
Одной из ключевых ошибок «белодомовцев» стало привлечение в свои ряды формирований с откровенно фашистскими взглядами, тех же баркашовцев. А когда еще с призывом поддержать Верховный совет с балкона выступил Зюганов, определение «красно-коричневый путч» стало вполне оправданным. Так что на Советский Союз путчистам было плевать, они хотели взять власть. И власть эта была бы на порядок кровавее, чем ельцинская.
– С одной стороны, Ельцин спас Россию от полномасштабной гражданской войны, с другой – полностью развалил экономику. По сути и то, и другое вело к ликвидации страны. Спасти ее от Руцкого и Хасбулатова, доверив Чубайсу и Гайдару, – велика ли разница?
– Развал СССР планировался американцами примерно на 1998 год, об этом у президента Ричарда Никсона и книга была – «Победа без войны». Сейчас аналогично прорабатывается схема развала России, на ее месте должно возникнуть порядка тридцати государств. США совершенно без разницы, какая у нас власть – царская, советская, демократическая, главное, чтобы нас не было вообще, во всяком случае как великой страны. Борис Ельцин по сути утверждался на должность «вашингтонским обкомом» и что характерно – это никого не пугало и не возмущало. Со Штатами у нас тогда были совсем другие отношения. Это мы сейчас стали понимать, что демократией и свободой там не пахнет, что это страна по сути фашистской диктатуры, а тогда эйфория была, все всерьез верили, что «заграница нам поможет», как сейчас в это верит Украина. Ельцин вообразил, будто мы до такой степени друзья, что нам и армия не нужна. Суверенитет был забыт напрочь.
В бытность губернатором узнаю: порядка 300 китайцев ходят беспрепятственно на нашу территорию и льют что-то зловонное в притоки Амура. Исстари красная рыба нерестилась именно в левых притоках, наших, китайцы же стремились завернуть ее в свои речки. В ответ на мои вопросы пограничникам, почему они допускают подобное, услышал встречный: «А что нам – стрелять в них?». Да, ответил я, стрелять, как и положено пограничникам, но желательно не насмерть. Троих китайцев легко ранили – нарушения мигом прекратились, а до этого ходили, как к себе домой.
– Губернаторская ноша оказалась тяжкой?
– Посильной. Почти два десятка лет геологической работы в Магаданской области не прошли даром. Там действуют три принципа – «Умри, но сделай», «Невыполнимой работы нет» и «Во всех своих бедах виноват ты сам». Так что раз согласился, то делай дело и не жалуйся.
А удалось многое. Достроили больницу, оснастив ее самым передовым оборудованием, провели несколько абсолютно прозрачных тендеров по продаже россыпных месторождений золота, решили тяжелейшую проблему с обеспечением инвалидов войны автомобилями с ручным управлением.
Это история для отдельного рассказа, как мы размещали заказ в Сеуле на «Дэу», как организовывали их доставку через Владивосток, гоняли бандитов… Но к 9 мая, как и обещано было ветеранам, 42 автомобиля вручили владельцам. Причем в пожизненное пользование, а не в собственность. Вроде мелочь, но, как выяснилось, семьи о своих ветеранах сразу же стали заботиться тщательнее, чтобы машина в хозяйстве побыла подольше…
Однако самым заметным делом за 13 месяцев моего губернаторства стало создание космодрома Свободный, нынешний Восточный строится на его месте. Там располагалась дивизия РВСН, и ее командир – генерал-майор Александр Винидиктов подтолкнул меня к этой идее: использовать стоящие на дежурстве ракеты для запуска в космос коммерческих спутников, поскольку уже вовсю шло сокращение вооружений.
Если дивизию ликвидировать, как планировалось, куда девать комфортный город, где искать работу для 10 тысяч человек? В июне 1994 года в Благовещенск прилетел Борис Николаевич, став первым руководителем страны, посетившим этот город. В ходе визита я завел речь о космодроме, и Ельцин идею одобрил.
Совсем недавно мне рассказал один из бывших помощников Ельцина, что создание космодрома уберегло от сокращения огромное количество военнослужащих-дальневосточников, если считать с семьями – порядка 50 тысяч. Нельзя же было оставлять незащищенным стратегический объект.
За тринадцать месяцев губернаторства мне удалось вывести Амурскую область из списка дотационных регионов.
– Надо полагать, весомый список заслуг и стал причиной для приглашения вас на министерскую должность главы Госкомимущества…
– Как и с губернаторством, это назначение стало для меня полной неожиданностью, узнал из теленовостей: «У нас, к сожалению, нет его фотографии». Перед этим ведомство возглавлял Чубайс, он стал первым вице-премьером, а я – председателем Госкомимущества и просто вице-премьером.
Анализируя свое назначение, прихожу к выводу, что Ельцин все-таки хотел выпутаться из той западни, в которой оказался. Наверняка он видел, что приватизация в том виде, в котором она шла на тот момент, приведет страну к катастрофе. И мне он доверял полностью, особенно после визита в Благовещенск, где его очень тепло приняли в отличие от множества других регионов.
– Как вам кажется, Гайдар, Чубайс были идеалистами, реально стремившимися поскорее избавиться от наследия социалистической экономики? Или…
– Они были реалистами и прекрасно понимали, что делают, разваливая экономику страны по указанию американцев. С того времени, как кандидатуру Ельцина одобрили в Вашингтоне, посол США в России напрямую вмешивался во все высшие кадровые назначения. И то, что Ельцин назначил меня без американского ведома, можно считать его микропобедой. Сразу после назначения на должность меня посетили все послы «Большой семерки» – что, мол, за таинственная фигура?
Вторая цель приватизации после разрушения экономики страны – конвертирование власти в собственность. Патриоты тех дней и либералы имели на приватизацию две различные точки зрения. Либералы считали, что для развала страны и личного обогащения нам необходима помощь Запада, патриоты же были уверены, что с этими задачами мы и сами прекрасно справимся. При этом в конкурентной борьбе патриоты всегда проигрывали – у либералов были и деньги, и вся пресса в руках.
– Залоговые аукционы, явившие миру полноценных российских олигархов, начались, насколько помнится, уже после вашего ухода из Госкомимущества. Но предпосылки к мгновенному обогащению неких конкретных лиц вы наверняка наблюдали. Дайте совет – какие качества нужно в себе воспитывать, чтобы стать олигархом?
– В то время требовалось быть представителем коммунистической или комсомольской номенклатуры, любой ценой и любыми способами проникнуть в окружение президента или премьера и уметь ходить по трупам. Собственно, и все. Березовский – отличный пример, как из был ничем стать всем.
– Олигархом могли стать и вы. Что помешало?
– Когда я в первый же день в новой должности спросил Чубайса, где будет работать моя жена, он ответил: «Отныне вашей жене работать не придется. Для начала я вас отправлю почитать лекции за 300–400 тысяч долларов в час где-нибудь в Оксфорде, а дальше сами уже разберетесь».
Будь у меня другое воспитание и другой менталитет и не будь за плечами восемнадцати лет работы на Колыме, где бесчестный человек автоматически становился изгоем, может, и подумал бы над предложением. А так даже сомнений не было в том, что играть по этим правилам я не стану.
– А что же не привезли в Москву команду колымских соратников – честных, сильных, грамотных и смелых?
– На губернаторском посту мне удалось создать совершенно блестящую команду. Пока решение не принято, каждый может высказывать свое мнение, но когда принято – оно выполняется с точностью до часа, никаких оправданий быть не может в принципе. А в Москве я даже заместителя себе не мог взять по собственному усмотрению и уволить не мог тех, кто был, это прерогатива президента с согласия премьер-министра.
Замы – Кох, Мостовой, Бойко пытались всячески саботировать мои действия. Альфреда Коха, на чьей совести развал оборонной промышленности, я заставил уйти по собственному желанию. Главное – выгнал 35 американских советников во главе с кадровым разведчиком ЦРУ Джонатаном Хэем. Они ходили в Госкомимущество на работу, и именно они решали, как поступать с тем или иным объектом. Составляли списки выставляемого имущества, определяли последовательность аукционов и их победителей.
Когда я начал вникать в дела, анализировать отчеты, меня поразило, как бесцеремонно американцы разрушают наши самые секретные оборонные производства. Формально они не могли в них проникнуть, но создавали совместные предприятия, получали 10 процентов акций, и на этом основании их представитель мог участвовать в работе совета директоров.
Под давлением американцев НИИ «Графит» отказался выполнять заказы нашей «оборонки», но начал производство стелс-покрытий по заказу американцев. Тогда около 500 крупнейших предприятий перешло в частные владения за бесценок.
А еще такая приватизация была нацелена на разрушение производственных цепочек, ликвидацию холдингов в атомной промышленности, в авиастроении. Предприятия, работавшие на единый заказ, стали независимыми, и их перестала интересовать общая цель. Что тоже сильно ударило по производству.
Пока я работал, всячески старался препятствовать такой политике, и позже мне директора говорили, что я дал им хоть какую-то передышку. А еще – надежду на то, что все может делаться не только в угоду американцам.
Можно сказать, что семьдесят дней, а именно столько я пробыл на должности, имуществом России распоряжалась сама Россия. Это вызвало сильную тревогу у американцев, мой пресс-секретарь посчитал, что за неделю в западных СМИ мое имя упоминалось едва ли не чаще остальных – порядка трех тысяч раз. Мне по должности доставлялась информация от российских послов из ведущих стран.
18 января 1995 года я узнал, что посол России в США Юлий Воронцов написал Ельцину, что до того, как начнется экономический форум в Давосе, меня необходимо уволить. В противном случае обещанный западными странами кредит шесть миллиардов попросту не дадут. Проблему моего увольнения обсуждали министр иностранных дел Андрей Козырев и госсекретарь США Уоррен Кристофер.
23 января Ельцин вызвал меня и объяснил – пойми правильно, этот транш нам очень нужен. И предложил поработать пока заместителем начальника Контрольного управления администрации президента. Там я проработал восемь месяцев, потратив это время на создание партии «Новая Россия». Тогда еще у меня были иллюзии насчет парламентаризма и партийной деятельности, но сейчас я понимаю – это абсолютно бессмысленно.
– Сейчас, спустя 25 лет после тех событий, удивляет покорность, с которой Россия приняла американское влияние…
– Чему удивляться? Мы были покоренной страной и платили контрибуцию, что, к слову, помогло Штатам пережить кризис 1998 года. И все шло к дезинтеграции, к уничтожению страны. Это голубая мечта США – убрать с дороги все страны, которые им мешают чувствовать себя спокойно. Это удалось в Югославии, в Ливии, в Ираке, и об этом не стоит забывать.
– Если бы 25 лет назад победили Руцкой и Хасбулатов, с приватизацией обстояло бы дело так же или могли быть изменения?
– Почти так же. Американцам пришлось бы дополнительно купить Руцкого и Хасбулатова – нечто похожее сейчас пытаются провернуть с Назарбаевым, стремясь столкнуть его и с нами, и с Китаем. Победи Хасбулатов, ситуация была бы более кровавой, Ельцин все-таки был достаточно мягким человеком, он амнистировал всех участников путча.
Американцы сумели бы любую победившую сторону заставить работать по своей указке, и я уверен – окажись итог октября-93 иным, сейчас было бы только хуже.
Интервью провел Алексей Песков
Неожиданно для себя ставший вначале губернатором, а затем одним из ключевых министров в правительстве Виктора Черномырдина, доктор геолого-минералогических наук Владимир Полеванов покинул высшие эшелоны власти, ничуть об этом не пожалев. В данном интервью ученый и предприниматель объяснил, насколько была предопределена попытка переворота в октябре-93, и рассказал о том, как разрушали Россию до и после этих событий.
– Противостояние Ельцина и Хасбулатова, приведшее к событиям октября 1993 года, в чем выражалось, если говорить предметно? И как вы оцениваете его спустя 25 лет?
– Это была абсолютно логичная ситуация, борьба за власть. Ближайший аналог – события с октября 1917-го по январь 1918-го, когда за власть боролись большевики и сторонники парламентаризма, Учредительное собрание. Ленин действовал решительно и системно: вначале были пулеметами разогнаны демонстрации рабочих, протестовавших против Октябрьской революции, затем была «речь» матроса Железняка в Учредительном собрании: «Караул устал».
После этого по сути началась Гражданская война. Аналогично и в 1993-м: президент Ельцин и парламент во главе с Хасбулатовым боролись за полную власть в стране. Пика ситуация достигла в апреле-мае. Я в то время работал председателем Геологического комитета в Амурской области и зачастую получал четыре взаимоисключающих распоряжения: от администрации президента, от Верховного совета, от Малого совета области, стоявшего на стороне Хасбулатова, и от губернатора, также поддерживавшего Верховный совет.
Можно было вообще ничего не делать, у меня на руках было документально подтвержденное право не работать и не у меня одного, думаю. Все, от кого зависело принятие решений, в той или иной степени заняли выжидательную позицию, страна оказалась парализованной. Но долго так продолжаться не могло.
Я, как и большинство граждан тогда, перспективы России связывал с Ельциным, к говорунам из Верховного совета никогда доверия не было. За что меня дважды увольняли в период, когда я работал главным геологом объединения «Амургеология», а затем уже в бытность председателем Геолкома постоянно третировали проверками – находить ничего не находили, но мешали сильно.
По сути тихая гражданская война без стрельбы тогда уже шла и превратиться в войну полномасштабную могла в любой момент. Помните, когда Руцкой из парламента призывал летчиков бомбить Кремль? Так он обращался конкретно к нашим амурским летчикам стратегической авиации.
С командиром авиабазы Руцкой служил в Афганистане, и в июле, когда он к нам прилетал как вице-президент, его главной целью было посещение именно этой дивизии. Окончательное размежевание конфликтующих сторон вызвал ельцинский указ № 1400, лишавший Верховный совет всех полномочий.
Тогда и глава обладминистрации Сурат, и председатель облсовета Белоногов выступили по телевидению с совместным обращением с призывом к армии выйти на улицу и подавить антиконституционный переворот. То есть в открытую призвали к гражданской войне.
– А как мог председатель Комитета по геологии, далеко не властной структуры, противостоять официальным руководителям области – все-таки весовые категории разные…
– СМИ тогда почти все были на стороне Ельцина, и областные журналисты бросились брать интервью у чиновников федерального уровня, а я к таковым относился. Прокуратура, ФСБ и прочие попрятались, не желая подставляться, и я оказался единственным, кто согласился выйти на телевидении с обращением к армии: не валять дурака, не слушать всяких говорунов, готовых ради сохранения власти затеять гражданскую войну, оставаться в казармах.
Выступление было замечено в Москве, и когда я в сентябре поехал в командировку в столицу, меня неожиданно вызвали в Кремль, где сообщили, что включают в число трех претендентов на губернаторские выборы. Думал, что я там для проформы, поскольку баллотировался и представитель президента в Амурской области, но вышло так, что после разгона парламента я стал губернатором.
– Насколько, на ваш взгляд, было оправданно именно силовое решение?
– На тот момент оно было закономерным и абсолютно правильным. Если бы эту опухоль не ликвидировали тогда, ситуация продолжала бы накаляться и гражданская война стала бы неизбежной. На территории России в 1918 году образовалось 108 независимых республик, вплоть до «красных чеченцев» и «белых чеченцев».
И в 1993-м мы гигантскими шагами шли к такому же варианту. Только это был бы уже развал страны, обладающей ядерным оружием, стратегическими бомбардировщиками и межконтинентальными ракетами. Напряжение было немыслимым. И я прекрасно понимал, что если мы проиграем, меня попросту расстреляют.
– Сожалея о развале Советского Союза, многие сейчас говорят: зря поддержали Ельцина, против него же выступали сторонники СССР. На ваш взгляд, были ли у Руцкого и Хасбулатова идеологические цели, желание уберечь Россию от экономического краха, видного невооруженным глазом?
– Это была исключительно борьба за власть, не более того. Ренессанса СССР точно бы не случилось, разве что в области репрессий можно было ожидать возвращения прошлого. Войдя в губернаторский кабинет впервые, я обнаружил целую кипу распоряжений Руцкого, в том числе и о квотах на смертную казнь: предлагалось подобрать пять человек из местных руководителей в области для включения в список на расстрел. Такие письма были разосланы во все регионы.
Одной из ключевых ошибок «белодомовцев» стало привлечение в свои ряды формирований с откровенно фашистскими взглядами, тех же баркашовцев. А когда еще с призывом поддержать Верховный совет с балкона выступил Зюганов, определение «красно-коричневый путч» стало вполне оправданным. Так что на Советский Союз путчистам было плевать, они хотели взять власть. И власть эта была бы на порядок кровавее, чем ельцинская.
– С одной стороны, Ельцин спас Россию от полномасштабной гражданской войны, с другой – полностью развалил экономику. По сути и то, и другое вело к ликвидации страны. Спасти ее от Руцкого и Хасбулатова, доверив Чубайсу и Гайдару, – велика ли разница?
– Развал СССР планировался американцами примерно на 1998 год, об этом у президента Ричарда Никсона и книга была – «Победа без войны». Сейчас аналогично прорабатывается схема развала России, на ее месте должно возникнуть порядка тридцати государств. США совершенно без разницы, какая у нас власть – царская, советская, демократическая, главное, чтобы нас не было вообще, во всяком случае как великой страны. Борис Ельцин по сути утверждался на должность «вашингтонским обкомом» и что характерно – это никого не пугало и не возмущало. Со Штатами у нас тогда были совсем другие отношения. Это мы сейчас стали понимать, что демократией и свободой там не пахнет, что это страна по сути фашистской диктатуры, а тогда эйфория была, все всерьез верили, что «заграница нам поможет», как сейчас в это верит Украина. Ельцин вообразил, будто мы до такой степени друзья, что нам и армия не нужна. Суверенитет был забыт напрочь.
В бытность губернатором узнаю: порядка 300 китайцев ходят беспрепятственно на нашу территорию и льют что-то зловонное в притоки Амура. Исстари красная рыба нерестилась именно в левых притоках, наших, китайцы же стремились завернуть ее в свои речки. В ответ на мои вопросы пограничникам, почему они допускают подобное, услышал встречный: «А что нам – стрелять в них?». Да, ответил я, стрелять, как и положено пограничникам, но желательно не насмерть. Троих китайцев легко ранили – нарушения мигом прекратились, а до этого ходили, как к себе домой.
– Губернаторская ноша оказалась тяжкой?
– Посильной. Почти два десятка лет геологической работы в Магаданской области не прошли даром. Там действуют три принципа – «Умри, но сделай», «Невыполнимой работы нет» и «Во всех своих бедах виноват ты сам». Так что раз согласился, то делай дело и не жалуйся.
А удалось многое. Достроили больницу, оснастив ее самым передовым оборудованием, провели несколько абсолютно прозрачных тендеров по продаже россыпных месторождений золота, решили тяжелейшую проблему с обеспечением инвалидов войны автомобилями с ручным управлением.
Это история для отдельного рассказа, как мы размещали заказ в Сеуле на «Дэу», как организовывали их доставку через Владивосток, гоняли бандитов… Но к 9 мая, как и обещано было ветеранам, 42 автомобиля вручили владельцам. Причем в пожизненное пользование, а не в собственность. Вроде мелочь, но, как выяснилось, семьи о своих ветеранах сразу же стали заботиться тщательнее, чтобы машина в хозяйстве побыла подольше…
Однако самым заметным делом за 13 месяцев моего губернаторства стало создание космодрома Свободный, нынешний Восточный строится на его месте. Там располагалась дивизия РВСН, и ее командир – генерал-майор Александр Винидиктов подтолкнул меня к этой идее: использовать стоящие на дежурстве ракеты для запуска в космос коммерческих спутников, поскольку уже вовсю шло сокращение вооружений.
Если дивизию ликвидировать, как планировалось, куда девать комфортный город, где искать работу для 10 тысяч человек? В июне 1994 года в Благовещенск прилетел Борис Николаевич, став первым руководителем страны, посетившим этот город. В ходе визита я завел речь о космодроме, и Ельцин идею одобрил.
Совсем недавно мне рассказал один из бывших помощников Ельцина, что создание космодрома уберегло от сокращения огромное количество военнослужащих-дальневосточников, если считать с семьями – порядка 50 тысяч. Нельзя же было оставлять незащищенным стратегический объект.
За тринадцать месяцев губернаторства мне удалось вывести Амурскую область из списка дотационных регионов.
– Надо полагать, весомый список заслуг и стал причиной для приглашения вас на министерскую должность главы Госкомимущества…
– Как и с губернаторством, это назначение стало для меня полной неожиданностью, узнал из теленовостей: «У нас, к сожалению, нет его фотографии». Перед этим ведомство возглавлял Чубайс, он стал первым вице-премьером, а я – председателем Госкомимущества и просто вице-премьером.
Анализируя свое назначение, прихожу к выводу, что Ельцин все-таки хотел выпутаться из той западни, в которой оказался. Наверняка он видел, что приватизация в том виде, в котором она шла на тот момент, приведет страну к катастрофе. И мне он доверял полностью, особенно после визита в Благовещенск, где его очень тепло приняли в отличие от множества других регионов.
– Как вам кажется, Гайдар, Чубайс были идеалистами, реально стремившимися поскорее избавиться от наследия социалистической экономики? Или…
– Они были реалистами и прекрасно понимали, что делают, разваливая экономику страны по указанию американцев. С того времени, как кандидатуру Ельцина одобрили в Вашингтоне, посол США в России напрямую вмешивался во все высшие кадровые назначения. И то, что Ельцин назначил меня без американского ведома, можно считать его микропобедой. Сразу после назначения на должность меня посетили все послы «Большой семерки» – что, мол, за таинственная фигура?
Вторая цель приватизации после разрушения экономики страны – конвертирование власти в собственность. Патриоты тех дней и либералы имели на приватизацию две различные точки зрения. Либералы считали, что для развала страны и личного обогащения нам необходима помощь Запада, патриоты же были уверены, что с этими задачами мы и сами прекрасно справимся. При этом в конкурентной борьбе патриоты всегда проигрывали – у либералов были и деньги, и вся пресса в руках.
– Залоговые аукционы, явившие миру полноценных российских олигархов, начались, насколько помнится, уже после вашего ухода из Госкомимущества. Но предпосылки к мгновенному обогащению неких конкретных лиц вы наверняка наблюдали. Дайте совет – какие качества нужно в себе воспитывать, чтобы стать олигархом?
– В то время требовалось быть представителем коммунистической или комсомольской номенклатуры, любой ценой и любыми способами проникнуть в окружение президента или премьера и уметь ходить по трупам. Собственно, и все. Березовский – отличный пример, как из был ничем стать всем.
– Олигархом могли стать и вы. Что помешало?
– Когда я в первый же день в новой должности спросил Чубайса, где будет работать моя жена, он ответил: «Отныне вашей жене работать не придется. Для начала я вас отправлю почитать лекции за 300–400 тысяч долларов в час где-нибудь в Оксфорде, а дальше сами уже разберетесь».
Будь у меня другое воспитание и другой менталитет и не будь за плечами восемнадцати лет работы на Колыме, где бесчестный человек автоматически становился изгоем, может, и подумал бы над предложением. А так даже сомнений не было в том, что играть по этим правилам я не стану.
– А что же не привезли в Москву команду колымских соратников – честных, сильных, грамотных и смелых?
– На губернаторском посту мне удалось создать совершенно блестящую команду. Пока решение не принято, каждый может высказывать свое мнение, но когда принято – оно выполняется с точностью до часа, никаких оправданий быть не может в принципе. А в Москве я даже заместителя себе не мог взять по собственному усмотрению и уволить не мог тех, кто был, это прерогатива президента с согласия премьер-министра.
Замы – Кох, Мостовой, Бойко пытались всячески саботировать мои действия. Альфреда Коха, на чьей совести развал оборонной промышленности, я заставил уйти по собственному желанию. Главное – выгнал 35 американских советников во главе с кадровым разведчиком ЦРУ Джонатаном Хэем. Они ходили в Госкомимущество на работу, и именно они решали, как поступать с тем или иным объектом. Составляли списки выставляемого имущества, определяли последовательность аукционов и их победителей.
Когда я начал вникать в дела, анализировать отчеты, меня поразило, как бесцеремонно американцы разрушают наши самые секретные оборонные производства. Формально они не могли в них проникнуть, но создавали совместные предприятия, получали 10 процентов акций, и на этом основании их представитель мог участвовать в работе совета директоров.
Под давлением американцев НИИ «Графит» отказался выполнять заказы нашей «оборонки», но начал производство стелс-покрытий по заказу американцев. Тогда около 500 крупнейших предприятий перешло в частные владения за бесценок.
А еще такая приватизация была нацелена на разрушение производственных цепочек, ликвидацию холдингов в атомной промышленности, в авиастроении. Предприятия, работавшие на единый заказ, стали независимыми, и их перестала интересовать общая цель. Что тоже сильно ударило по производству.
Пока я работал, всячески старался препятствовать такой политике, и позже мне директора говорили, что я дал им хоть какую-то передышку. А еще – надежду на то, что все может делаться не только в угоду американцам.
Можно сказать, что семьдесят дней, а именно столько я пробыл на должности, имуществом России распоряжалась сама Россия. Это вызвало сильную тревогу у американцев, мой пресс-секретарь посчитал, что за неделю в западных СМИ мое имя упоминалось едва ли не чаще остальных – порядка трех тысяч раз. Мне по должности доставлялась информация от российских послов из ведущих стран.
18 января 1995 года я узнал, что посол России в США Юлий Воронцов написал Ельцину, что до того, как начнется экономический форум в Давосе, меня необходимо уволить. В противном случае обещанный западными странами кредит шесть миллиардов попросту не дадут. Проблему моего увольнения обсуждали министр иностранных дел Андрей Козырев и госсекретарь США Уоррен Кристофер.
23 января Ельцин вызвал меня и объяснил – пойми правильно, этот транш нам очень нужен. И предложил поработать пока заместителем начальника Контрольного управления администрации президента. Там я проработал восемь месяцев, потратив это время на создание партии «Новая Россия». Тогда еще у меня были иллюзии насчет парламентаризма и партийной деятельности, но сейчас я понимаю – это абсолютно бессмысленно.
– Сейчас, спустя 25 лет после тех событий, удивляет покорность, с которой Россия приняла американское влияние…
– Чему удивляться? Мы были покоренной страной и платили контрибуцию, что, к слову, помогло Штатам пережить кризис 1998 года. И все шло к дезинтеграции, к уничтожению страны. Это голубая мечта США – убрать с дороги все страны, которые им мешают чувствовать себя спокойно. Это удалось в Югославии, в Ливии, в Ираке, и об этом не стоит забывать.
– Если бы 25 лет назад победили Руцкой и Хасбулатов, с приватизацией обстояло бы дело так же или могли быть изменения?
– Почти так же. Американцам пришлось бы дополнительно купить Руцкого и Хасбулатова – нечто похожее сейчас пытаются провернуть с Назарбаевым, стремясь столкнуть его и с нами, и с Китаем. Победи Хасбулатов, ситуация была бы более кровавой, Ельцин все-таки был достаточно мягким человеком, он амнистировал всех участников путча.
Американцы сумели бы любую победившую сторону заставить работать по своей указке, и я уверен – окажись итог октября-93 иным, сейчас было бы только хуже.
Интервью провел Алексей Песков
Свежие комментарии